Вторник, 19.03.2024
Журнал Клаузура

Михаил Садовский. «Старая сосна.» Рассказ

Сегодня вдруг начала осыпаться сосна. Жёлтые вилочки иголок бесшумно отрывались от ветвей и, чуть сдуваемые ветром, наклонно падали на ещё полузелёную берёзу, необлетевшие кусты и пожухлую от первого заморозка грустную траву. «Зима ранняя будет», — подумал старик. Он прислонился спиной к дереву, покрепче упёрся каблуками в землю, начал сгибать ноги в коленях и медленно сползать по стволу на змеи выпирающих корней. Потом он задрал голову и стал вглядываться в мощные широко раскинутые руки сосны. Что-то далёкое и знакомое виделось там — какие-то профили, копны волос, слышался девчачий шепоток, хихиканье, потом накатили запахи смолы, мокрой коры, влажного брезента, тёплого хлеба и селёдки…

Старик зажмурился от накатившей волны, глубоко вдохнул воздуха, опустил подбородок на грудь и так сидел с закрытыми глазами, вглядываясь в видимое только ему одному прошлое. Тогда совершенно яснымстановилось, откуда всё это приоткрылось, привиделось, прилетело. Нет, нет, нет — ничего не вернулось! Он чуть приоткрыл глаза, чтобы убедиться, где находится, и снова захлопнул веки. Как же это умещалось в нём и хранилось столько лет? Он сам не ожидал…

Там тоже была такая сосна. Когда случалось, что мама с утра дома, она давала ему с собой завтрак в школу — два ломтя белого хлеба, переложенные селёдкой, завёрнутые в газету. Он запихивал это богатство в противогазовую сумку, которая служила портфелем, степенно выходил из дома, а чуть заворачивал за угол, припускался бегом через дорогу до заброшенного участка, на котором остался только полусгнивший сарай. Там он усаживался на корни сосны, опирался спиной о её ствол и замирал.

Это были самые счастливые минуты дня. Сквозь остатки штакетника забора было видно дом, в котором жила Верочка. Он ждал, когда заскрипят петли, угол осевшей двери прошипит по доскам крыльца и медленно, будто решая,  спускаться по ступенькам или нет, появится девочка в синем пальто. Она обязательно остановится, сладко потянется, закидывая голову и поднимая плечи, а потом руки, тогда подол откроет её коленки со вздутыми на них коричневыми чулками в резиночку, а маленький портфель в руке чуть прокрутится и закроет лицо.

Как хотелось ему в этот момент окликнуть её, подбежать и заговорить —просто так, о чём угодно, только чтобы она ответила, и на одной щеке показалась ямочка, и сверкнули зубки, острые, как у лисички…

Потом в окне появится лицо её матери, и через форточку донесётся резкий окрик: «Опоздаешь!». Верочка резко опустит руки, приставляя ногу, легко соскочит со ступенек и, приплясывая — носок одной ноги к пятке другой, играя плечами, не спеша двинется прямо в его сторону. Можно было в этот момент за секундуподбежать к ней и сказать что-нибудь вроде «привет», или важно и воспитанно «доброе утро», или, ещё лучше, перехватить ручку портфеля и чуть коснуться её холодных пальчиков, и он всё это так сильно хотел и воображал, что тело напрягалось и невольно приподнималось… Но стоило мельком взглянуть на окно со смутно видневшимся сквозь двойные рамы лицом её матери, и только досада оставалась в душе. И больше никуда не хотелось идти, ни в какую школу, в толкотню раздевалки и монотонность уроков, где всё отвлекало от самого дорогого, что у него было на свете в его десять лет. Хотелось только сидеть здесь, представлять, как он обязательно подружится с этой замечательной девочкой и сможет свободно, просто, когда захочет, разговаривать с ней и даже брать её за руку…

Когда она скрывалась за домами, он клал свою брезентовую сумку на колени, вытаскивал из неё бутерброд и принимался не спеша жевать, чтобы хоть чем-то скрасить свою несчастную жизнь… Его вовсе не печалило, что он опоздает, что снова придётся выслушивать нотацию в кабинете крысы-завуча, к которой его обязательно отведут, как опоздавшего, что запишут ему в дневник замечание и потребуют родителей в школу, потому что он своим поведением позорит и класс, и школу, и семью, и наносит вред строительству справедливого социалистического общества, и отодвигает приход светлого будущего…

Неважно, какая погода стояла на дворе — он всегда был на своём посту и очень не любил каникулы, потому что с самого утра каждый день не знал, куда себя деть и что сделать, чтобы хоть на минутку её увидеть… Особенно грустно было летом, когда она уезжала куда-то в деревню, наверное, к бабушке, а он с ребятами гонял целыми днями в футбол на пустыре, купался в озере или в Пехорке, и вдруг что-то прерывало его дыхание и сжимало всё внутри, когда ему казалось, что мелькнуло её лицо или послышался её голос….

Он был уверен, что она, такая красивая, непременно станет артисткой, как Любовь Орлова, и тоже будет бить чечётку, как та на пушке, или нет — как Марика Рёкк в «Девушке моей мечты», будет в развевающемся прозрачном платье, кружась, спускаться, перескакивая со ступеньки на ступеньку, по бесконечной лестнице, а он из зала будет следить, затаив дыхание, и бояться, как бы она не споткнулась и не упала…

Он очень хотел учиться с ней в одной школе и, хотя она была младше на два класса — только во втором, всё равно видеть её каждый день. Но даже такого маленького счастья ему не досталось…

Однажды, когда он с одноклассниками вывалился из школы и они толпой шли и задирали девчонок из соседней школы, среди которых оказалась и Верочка, он из-за какого-то ложного стыда не смог убежать и тоже включился в эту недобрую игру. Девчонки визжали, отбивались портфелями, Верочка упала, разодрала чулок, до крови рассадила коленку и плакала, а он не бросился ей на помощь, чтобы не засмеяли товарищи. «Дурак!»  — крикнула она ему и показала язык, а ему было всё равно что! Она ведь обратилась к нему! Именно к нему! Какое  горькое счастье ему досталось!..

После этого случая её мамаша приходила к ним домой жаловаться на него, хулигана, и стала провожать Верочку до самой школы, а ему приходилось каждое утро прятаться с другой стороны сосны, чтобы не быть замеченным…

 Через год родители переехали недалеко, но в другую область, и он больше никогда не бывал в этом посёлке…

Иногда непонятная тоска так душила его, что хотелось вскочить в казённого «козла», мчаться и через четыре часа быть там, где прошло детство… Но он боялся этой встречи: был уверен, что уже ничего не узнает на старом месте, а главное, честно признавался себе, боялся увидеть свою детскую любовь. Боялся увидеть её с кем-то под руку, с дочкой или сыном, что-то канючащими, тянущимися следом, боялся что её губы накрашены, щёки растолстели и на них больше нет ямочки, а зубы… дальше он не позволял себе фантазировать!  Ладонями с двух сторон плотно тёр лысеющую голову и потом тряс ею, будто избавляясь от наваждения.

«Какое романтическое время было… На чём мы росли… “Дикая собака Динго”, “Два капитана”, “Алые паруса”…

И папин китель, бронированный орденами и медалями с войны, который он надевал только раз в году…

И вздохи мамы: «Какой-то ты у меня, Котька, совсем несовременный!». А он оказался очень даже современным. Служил три года, потом учился и опять служил всю жизнь, мотался по разным гарнизонам, закончил академию и защищал «ракетной мощью» то самое светлое будущее, которое так и не построили…»

Однажды, когда друзья уже занесли его в списки вечных холостяков, возле Дома офицеров он с товарищем встретили двух девушек, которые стреляли лишние билетики на концерт столичных артистов. Через месяц они женились на этих сёстрах — его Нина была удивительно похожа на Верочку, а главное, у неё была ямочка тоже на левой щеке и на том же месте и такие же ровные остренькие зубки. Глупость, конечно, так скоропалительно жениться, но он ничуть не жалел всю жизнь рядом с ней, что по такой пустячной причине дорогого сердцу сходства мог сделать девушке серьёзное предложение.

И что же такое случилось с ним в детстве, что всю жизнь при взгляде на любую женщину он невольно вспоминал Верочкино лицо или просто искал его в толпе не намеренно, а невольно, не специально высматривал, а привычно прикидывал, похожа — не похожа, и ни одна не была так хороша, как его Верочка. Она уже давно перешла в придуманный образ, но стоило кому-то хоть чем-то напомнить ему любимую девочку детства — он совершенно невольно ощущал в себе мгновенную перемену, перемещение во времени и пространстве и превращение в того счастливого мальчишку, преданного самой замечательной на свете девочке из соседнего дома.

«Господи! Сколько всякого в жизни у меня было, и всегда на самом переднем краю. Всегда на боевом посту, всегда в любом месте и в любое время суток готового по боевой тревоге быть у этой кнопки и ждать в непостижимом напряжении роковой секунды, когда не было сомнения, что приказ выполню, а волна от одного короткого нажатия пальца пойдёт по всему миру! По всей планете, и стрелки всех сейсмографов вздрогнут, и кривая на ленте самописца рванётся вверх, и во всех книгах и летописях потом напишут об этом взрыве, если будет, кому и зачем писать… И так муторно и одиноко было… Было, было… прошло, пронеслось, жизнь пронеслась… а это осталось…

Почему? Старая сосна на заброшенном участке, запах смолы, мокрой коры, влажного брезента, тёплого хлеба и селёдки… и её улыбка с блестящими ровными зубками, острыми, как у лисички, и одним маленьким впереди… совсем маленьким и остреньким, как шип розы…»

Михаил Садовский

фото из открытых источников

 


комментария 3

  1. Михаил садовсский

    Спасибо от автора всем , кто читал рассказ и оставил свои комментарии! Обратная связь для писателя бесценна!
    Благодарю всех и желаю зддоррвья и благополучия!

  2. Инга

    Очень живо описываете переживания мальчика, а потом уже старика, картинки возникают при чтении очень яркие, образные, сосна превращается в живое существо (ветки- руки, иголочки сосны, корни-змеи), переживания душевные и мальчика, и старика очень выразительны и понятны… И время отражено яркими приметами: что читаем, что едим, как учимся… Очень хорошая работа.

  3. Инга

    Очень искренний, нежный и опоэтизированный образ девочки, первой детской влюблённости, чувстве настолько сильном и чистом, что осталось в душе на всю жизнь! Очень трогательный рассказ. Спасибо.

НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ

Ваш email адрес не публикуется. Обязательные поля помечены *

Копирайт

© 2011 - 2016 Журнал Клаузура | 18+
Любое копирование материалов только с письменного разрешения редакции

Регистрация

Зарегистрирован в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Электронное периодическое издание "Клаузура". Регистрационный номер Эл ФС 77 — 46276 от 24.08.2011
Печатное издание журнал "Клаузура"
Регистрационный номер ПИ № ФС 77 — 46506 от 09.09.2011

Связь

Главный редактор - Дмитрий Плынов
e-mail: text@klauzura.ru
тел. (495) 726-25-04

Статистика

Яндекс.Метрика