Из дневников

Созерцательность в том и состоит, что чистый взгляд просто смотрит и видит — безоценочно. В этом смысле люди различаются контекстом своего взгляда на мир и на другого. Где одному мерещится гордыня, там другой увидит просто понятийный расклад — безоценочный, который про другое. Отсутствие гордыни как раз в том, чтобы не искать в другом гордыню.

Видеть и намерено искать — разное. Ищущий найдёт в другом свою собственную гордыню и прочие изъяны, потому увиденный им — точнее созданный им — образ другого будет по факту негативистским портретом его самого (другому он припишет все свои недостатки). Но смотрящий созерцательно смотрит чисто, безоценочно, не привнося свои пороки в образ другого, а потому только он и способен видеть то, что есть. И не судить при этом, суд несоместим с созерцанием.

* * *

У каждого из нас есть два невольных греха: первый, это когда мы проходим мимо большого человека, считая его за маленького. А второй — когда маленького принимаем за большого.

«Мы с тобой. Дневник любви» М.М. Пришвин, В.Д. Пришвина

Вопрос: «Большой», «маленький» — не является ли это всего лишь социальной условностью? А сущностно возможно ли определить, каков этот человек перед тобой? В каком-то смысле — каждый большой. Каждый обладает сокровищами духа, значит он большой. И каждый — маленький, по своей недостаточности (изъяны). Возможно нужно отказаться в принципе делать такие суждения, и даже — внутри себя себя самого, не говоря уж о том, чтобы вслух. Достаточно человеку знать своё, то большое и то маленькое, что есть в нём.

Мой ответ: Каждый обладает лишь потенциально — не реально. Маленький — это не ставший собой, не встретившийся с самим собой, не познавший себя, не усвоивший себя себе. Своего рода аватар себя самого. Великий человек — это исполин духа, даритель, обогатитель других. Как же можно не различать их?

Годить людям и годить Богу — разное. Созерцательность может казаться и горделивой, и бездушной — душевности, ибо она понятна только духовному оку.

Сами понятия «большой» и «маленький» можно по-разному понимать — в зависимости от ракурса смотрения. Самость слышит в них самостное (почёт, привилегии, богатства, чванство некоторое), а духовному всё иначе, сказано ведь «Больший из вас да будет всем слугою». Быть большим — большое бремя, и почёт предназначен несущему бремя, одаривающему многих — это форма благодарности за полученные дары от большого.

В каждом из нас живёт и великий, и малый — это как регистр, но кто-то выбирает главным регистр большого человека в себе, а кто-то — маленького (до большого ему и дела возможно нет). Важно видеть в каком регистре пребывает человек, делая что-то или говоря. Грех смотреть мелко на то, что сделано в регистре высокого.

Об этом, кстати, моя формула, что всё определяется в человеке точкой его стояния внутри. Из какого места в себе я смотрю, слушаю, воспринимаю, действую — из какого себя.

Вопрос: Человека определяет точка стояния внутри… Могли бы вы сказать то же самое в привычных понятиях греха и свободы от греха? Мне понравилась ваша идея, хочу её лучше понять.

Мой ответ: Грех и свобода от греха — это разные точки стояния внутри. Чтобы не грешить, надо пребывать неотлучно во Христе. Но что это значит? Без покаяния, как известно, общение со Христом невозможно. Но что такое покаяние? Это видение того, что я стою неверно, не в правильной точке внутри, и потому неверно функционируют все мои системы. Грех — это самость, восседающая на месте Христовом. Грех — это всегда антихрист.

Представьте, что у вас установлено две разные операционные системы — ветхий человек и новый человек, в какую загрузились, в той и работаете. Перемена ума — это перемена точки смотрения на мир, на себя, на других, на Бога. Наш человеческий ум функционирует так или иначе в зависимости от того, в какой операционке он загрузился.

Вопрос: То есть, я один и тот же могу в какой-то миг быть святым, а в другой — грешным?

Мой ответ: Да, именно так. Свят человек, пока стоит в Боге. А стоит он в Боге ровно столько, сколько в этом реально нуждается. Значит надо так жить, чтобы постоянно нуждаться в Боге — это и есть святость. Я не могу стоять в Боге только потому, что мне этого сильно хочется, потому что это правильно или красиво. Стоять в Боге можно только по реальной бытийной необходимости — иначе не устоишь. Перемена ума (покаяние) — это такой разворот ума, который показывает мне всю мою никчемность вне Христа. И тогда я действительно начинаю в Нём нуждаться. Смирение — это такое состояние, когда я без Бога не могу быть, когда Он для меня всё.

Вопрос: А как вы понимаете переход от ветхого человека к новому?

Мой ответ: Это вхождение в другую систему координат, в другую операционку, в другой мир — и это всё у меня внутри. Это опять перемещение точки стояния внутри. Сначала я стояла в ветхой природе, потом перешла в другое место и стою в новой — т.е. во Христе. И этот переход даёт мне другие свойства, другие характеристики, другие возможности. Это как новый уровень в игре. Там было одно, здесь уже совсем другое. Как перейти? Через перемену ума. Важно реально перейти, а не грезить о переходе или фантазировать его. Реальный переход даёт новые свойства природе — человек становится другим.

Вопрос: В чём именно?

Мой ответ: Он, прежде всего, свободен от своей ветхой самости — она осталась в том, прежнем измерении. В прежнее можно соскочить, если потерять из виду Христа. Особенность нового уровня бытия в том, что он проходит во Христе, и ты как бы всегда направлен на Него, только на Него. Стоит увлечься чем-то другим, и ты легко упадёшь в прежнее. Точка стояния внутри определяется ценностями души — реальными, а не надуманными. То есть, важно не что я думают о ценностях, а как я их воплощаю в своей жизни. Бывает ведь, что человек ценит одно, а на деле воплощает противоположное и даже не замечает этого. В данном случае фантазии совершенно бесплодны, никого не получится обмануть.

Светлана Коппел-Ковтун

Дневники 11 июня 2020; 7 марта 2023