Тук-тук. Тыдын-тыдын. «Какие по счёту сутки слышу одну и ту же заунывную мелодию?»- Пронеслось в голове у девушки. «Выспалась, перевыспалась на всю оставшуюся жизнь!» — Выглянула в окно, но ничегошеньки не увидела, кроме изредка пролетавших мимо огней, освещающих маленькие полустанки и разъезды.

— Скоро Наушки[1]. Там пару часов простоим! — Разгадав ход её мыслей, сообщил сосед по купе. — Пенсионер, отправившийся в далёкий путь, дабы навестить давнишних друзей, с которыми полвека назад строил в столице Монгольской Республики элеватор и мельницу для хранения и переработки зерна.

***

За трое суток девушка и старик стали почти родственниками. — Марина, студентка факультета журналистики, во всех подробностях поведала попутчику, как вытянула из пустого круглого аквариума малюсенькую записочку. В ней, рукой любимого преподавателя было начертано одно гулкое слово — Улан-Батор. Таким экстравагантным способом Аркадий Кириллович, (или попросту — Пенсне), заведующий кафедрой литературной публицистики, распределял места прохождения летней практики.

А старый мельник — (С редким именем — Аристарх. И не менее редким отчеством — Брониславович) охотно делился воспоминаниями о делах давно минувших дней. Рассказал, что в этих Наушках требовалось открыть в Сберкассе счёт и положить на него советские деньги, превышающие сумму в тридцать рублей. Причём, разрешённые к вывозу за пределы СССР купюры, должны были быть исключительно казначейскими билетами[2] номиналом исключительно в один, три и пять рублей.

Но основная тема их многочасовых бесед крутилась вокруг задания на практику. Пенсне (прозвище данное профессору за привычку носить очки без заушных дужек, держащиеся на носу посредством зажимающей переносицу пружины) отправлял студентов, руководствуясь девизом «Поди туда, незнамо куда, (и желательно подальше). Изыщи то, что незнамо никому.» Вдобавок к листочку из аквариума вручил ещё один. Ничуть не больше прежнего, содержащего одну лаконичную строку. «Анастасия Филатова — хозяйка Срединной страны.»

— Марш умываться. Причипуриваться. То бишь — прихорашиваться и прятать запрещённые к вывозу за пределы РФ предметы. — Попутчик вернул девушку из раздумий, в стучащий на стыках рельс, вагон скорого поезда.

— А у меня ничего такого и нет. — окончательно прогоняя утреннюю дрёму, возразила Марина.

— Будь моя воля, запретил пересечение границы этакой красоте. Русские женщины есть не что иное, как национальное достояние. Покидают родные пенаты[3] и шмыг замуж. А в положенный срок у турок, итальянцев или монгол детишки нарождаются. Красивенькие, да умненькие.

— Значит ей можно, а мне, выходит нельзя?

— Ты о ком? Мариша.

— Об Анастасии Цеденбал. Я же целых два дня рассказывала, что еду о первой леди МНР материал собирать. Забыли?

— Нас, простых инженеров, выполняющих интернациональный долг, в хоромы партийных руководителей не шибко приглашали. Но вот мой друг был в те годы большим Захиралом[4]. Доберёмся, непременно тебя с ним познакомлю. — Аристарх Брониславович хотел ещё добавить, но поезд остановился, и в купе заглянули молодые ребята в зелёных фуражках:

 —Попрошу приготовить паспорта! — Скомандовал один из них, почему-то обращаясь только к девушке.

Улан-Батор. Элитный дом «Будда Виста» в центре столицы

Облачённый в расшитый дэгэл[5] хозяин просторной квартиры, протянул девушке пиалу с крепким чаем. — Пей, красавица. Полезный напиток. Особенно для женщин. Такой чай обожала «мама» Монголии. — Русский язык иностранца Данзана был великолепен. — Ари Бро шепнул, что ты будешь писать о ней статью. Правильно. Мои соотечественники об Анастасии помнят, а русские — нет.

В голове у Марины крутился рой вопросов, но она не знала, как обращаться к хозяину. Ведь в Монголии нет отчества и тогда как произносить одно имя на вы?

Мельник заметил это и пришёл на помощь. — Данзан-гуай, не томи девушку, расскажи что знаешь. Ты же состоял в свите Юмжагийна Цеденбала. У нас таких людей, как ты, в прессе именуют другими официальными лицами.

От крепкого напитка у девушки слегка закружилась голова, но она стойко допила содержимое, поставила чашку на стол и достала блокнот и диктофон.

— Как же давно это было. Одну минутку. — Хозяин подошёл к книжному шкафу, извлёк оттуда толстенный фотоальбом и вручил гостье. — Смотри, фотографируй, а я буду комментировать.

Девушка всматривалась в пожелтевшие карточки и пыталась представить себя на месте первой леди далёкой страны. Затем ткнула пальчиком в фотографию смеющихся молодых людей и открыла рот, но Данзан опередил.

— Это фото не я делал. Стащил из партийного архива на память. Со слов старших товарищей знаю, что Настя жила в обычной, как это по-русски? Забываю.

— Коммуналке — пришёл на помощь другу Аристарх Брониславович.

— Там. А соседом был дипломат Важнов. Большой специалист по Монголии. К нему частенько приходили чиновники. И наши и ваши. И Цеденбал тоже заглядывал. Там молодые люди и повстречались. Понятное дело, без одобрения компетентных органов семейная ячейка не образовалась бы. Если интересно, что да как, придётся, девочка, основательно в секретных архивах порыться.

Вернулся Юмжагийн в Монголию уже не один, а с русской женой. А теперь скажи, как, по твоему — приняли иностранку соратники?

Марина пожала плечами. — Не знаю. Неприветливо?

— Именно так. И не за иной разрез глаз. Наши считали, что «старший брат» прислал сюда соглядатая или того хуже, надзирателя. Могу ошибаться, но кажется, что Анастасия Ивановна, став женой известного человека, осознавала подобное отношение к ней, чужестранке, продлится не один десяток лет. Женщину обвиняли в том, что она пользуется мягкотелостью супруга.

— Но это же… — неожиданно выпалила Марина.

— Девочка, как ни печально, но обвинения были не беспочвенны. Теперь уже можно говорить об этом откровенно. Ничего не опасаясь. Наш генеральный секретарь оказался слабохарактерным. И вдобавок любил пообщаться с «зелёным змием». Дело в том, что высокопоставленный гости из Советского Союза не упускали возможности пропустить рюмочку-другую нашей Архи[6]. Руководитель государства старался не отставать и вскоре уже не мог прожить без спиртного ни дня. — Данзан отхлебнул из своей чашки и забрав у Марины альбом, указал ещё на одно фото. — Анастасия, по-вашему, то есть по-русски, боролась за мужа, как могла. Требовала от членов Политбюро, чтобы супругу во время официальных приёмов подвали рюмку, наполненную чистой водой. Показывала медицинское заключение об ухудшении здоровья. Она, фактически, стала руководителем страны. Обзавелась доверенными людьми в Министерстве безопасности, была осведомлена обо всём, что происходило в Монголии и пресекала любую угрозу по адресу супруга. Если тот отправлялся в поездки по дальним аймакам[7], тут же посылала вслед за ним офицера, в задачи которого входила обязанность дезинфицировать руки первого лица страны спиртом.

И республика сделала огромный рывок. Строились шахты по добыче полезных ископаемых и заводы по их переработке, развивалась инфраструктура, народ стал жить богаче.

Правда, и у неё имелись маленькие слабости. Обожала моменты, когда мужчины целовали её руки. Утверждают, что некоторые ловкачи сделали на этом карьеру.

— Вот и меня командировали. В стране резко выросла рождаемость. А жителей треба регулярно и вкусно кормить. — Вставил слово, доселе молчавший Аристарх Брониславович.

Данзан кивнул в знак согласия, затем продемонстрировал очередную фотографию, там были запечатлены Анастасия и Генеральный секретарь ЦК КПСС. Продолжил:

— Однажды в нашу страну, возвращаясь владивостокской встречи с президентом США Фордом, заглянул Леонид Ильич. Один из его советников подсказал, что госпожа Цеденбал родом из Рязани.

  Ценитель женской красоты стал наизусть читать ей стихи Есенина. Женщина незамедлительно воспользовалась расположением гостя и смогла уговорить Брежнева объявить два построенных дворца: бракосочетаний и юных техников советским даром монгольской молодёжи. На совместном заседании Политбюро ЦК нашей народной партии Леонид Ильич, улыбаясь, с трибуны объявил об этом. Наше правительство ликовало!

Однако, стоящий рядом с Анастасией сотрудник советского МИДа, прошептал:

 — «Ты, Настя, дороговато обходишься советскому народу…»[8]

«Монгольская мама» построила первый в Азии детский центр и основала детский фонд. Добилась того, что в Монголии ввели четырёхлетние декретные отпуска. Ездила по стране и открывала кружки, сады для малышей и лагеря отдыха. В итоге смертность в раннем возрасте снизилась вчетверо.

Девушка, словно школьница, подняла руку и трясла ею в нетерпении.

Хозяин квартиры недовольно покачала головой и молвил:

— Слушаю.

— Скажите, а что она делала после того, как муж покинул «занимаемое кресло»?

— Пока был жив Брежнев, чете Цэдэнбал всё сходило с рук. Но и советский генсек не вечен. После его смерти карьера Юмжагийна стремительно покатилась вниз. Старейшину партии быстренько освободили от должности Генерального секретаря по состоянию здоровья.

Следователи прокуратуры не раз допрашивали Анастасию Ивановну. Требовали объяснить на какие деньги была построена подмосковная дача[9] и почему Детский фонд тратил на подарки больше средств, чем полагалось по инструкциям…

Мне кажется, что их задача заключалась в том, чтобы найти повод и побыстрее передать бывшего лидера страны в руки судей. И я не исключаю того, что Цеденбал мог разделить участь другого генерального секретаря — румына Чаушеску.[10]

Через несколько лет забытый всеми старик тихо умер на руках у Настеньки. Люди говорят, что до последних дней он писал любовные записки и подкладывал их в карманы её скромных нарядов. Однако, к чести нашего руководства, отставного правителя предали земле, оказав высшие воинские почести.

Утро следующего дня. Вход в главный корпус международного детского комплекса «Найрамдал»

Марина любовалась небольшим, но красивым памятником Анастасии Цеденбал. В голове одна мысль сражалась с другой. Материал для отчёта по практике она собрала почти весь. Вот именно, почти. Осталось только решить, как лучше написать заключительную главу? Поведать о том, что простая русская женщина и бывшая первая леди соседнего государства, вернувшись на Родину, жила бедно. Распродавала дорогие вещи, драгоценности и подарки. Или написать о том, что теперь к деятельности госпожи Филатовой относятся по-иному. Нынешнее поколение считает, что она заслужила память потомков. Помня добро, которое Анастасия делала для местных ребятишек, поставил этот монумент бывший детдомовец, чемпион по борьбе сумо, Яказумо Дагвадоржа. Ведь именно она, много лет тому назад выдвинула идею создания международного лагеря.

***

— Марина! Да оглянись же, наконец! — Раздалось сзади.

Девушка вздрогнула и повернула голову в сторону шикарной машины, из которой в четыре руки махали Аристарх Брониславович и Данзан:

— Полчаса тут стоим, сигналим, а она не слышит! — Седовласый монгол вышел из автомобиля и галантно распахнул заднюю дверцу. — Поехали в Зуунмод. Кто в тех краях не бывал, тот Монголии не видал. Там наша Швейцария.

— Но я хотела поработать над отчётом. Впрочем, «я подумаю об этом завтра.»[11]

Александр Ралот

[1] —Станция Наушки — о международный железнодорожный пункт пропуска через госграницу Российской Федерации.

[2]—Бумажные деньги, выпускаемые казначейством. Представляют вид неразменных на валюту или золото бумажных денег

[3]—Устойчивое словосочетание. Родной дом, место, где ты живёшь.

[4]— Начальником (монг.)

[5]— Национальная одежда в Монголии

[6]— Монгольская водка. Изготавливалась в точном соответствии с требованиями советского ГОСТа. А потому пользовалась повышенным спросом.

[7]— Название территориально-административной единицы первого уровня в Монголии.

[8]— Цитата взята из — https://legendtour.ru/rus/mongolia/history/cedenbal-filatova_txt1.shtml

[9]— На момент допроса дача уже не принадлежала чете Цеденбал

[10]— Расстрелян вместе с женой, сразу же после судебного заседания. Имущество конфисковано

[11]— Цитата из романа Маргарет Митчелл «Унесённые ветром»