— Пикассо как-то заметил, что если бы и знал, что такое искусство, то уж точно никому бы не сказал. После заметки оппонента возникает двоякое чувство – первое что точно не надо никому ничего говорить, даже если знаешь; второе – ну раз это настолько темная, но волнительная тема, то почему бы не поговорить? Снова. В который раз. Все о том же – об  искусстве и о том, что это такое?

Поскольку оппонент выразил непонимание (Аркадий Паранский. «По поводу статьи Ольги Несмеяновой «Что есть искусство?»».), еще раз вкратце изложу, что я имела ввиду в исходной заметке в №1 журнала «Клаузура» (Ольга Несмеянова «Что есть искусство?» Выпуск №1) .Суть там была в следующем :

1) Определения искусства на данный отрезок времени нет.

2) Не факт что оно может быть дано после того, что произошло с искусством в 20 веке. А именно –  целостная картина его стала дробиться. Потому универсальное, единое для всей системы искусства определение навряд ли возможно. Помимо  общепринятой наличности традиции возникает искусство ее отрицания. Эти многочисленные течения обозначены единым названием – авангард. Возникает деление  искусства и на стили, и на 2 основных метастиля – графику и живопись(предложено —  Г. Вельфлин, в конце 19 века). Все это происходит вместе, одновременно.То есть дробление, грубо говоря, идет по всем направлениям системы искусства и завершается картиной полного хаоса, неразберихи, нигилизма наук об искусстве, авторитетов, невежества как населения, так и специалистов, «зарабатывающих» на ходовых темах, ориентированных не на добывание знания, а на услуги тем кто платит по типу «чего изволите». Искусство  становится чем-то неважным для жизни, второстепенным,  в нем действует «остаточный принцип» и его потребления, и его финансирования, инвестиций в него.

3) В ситуации торжествующей демократии и власти мнения большинства в условиях рыночных отношений искусство становится таким же товаром, как и    все остальное. Этого нельзя не видеть и нельзя отрицать.

4) Но искусство товар особый. Помимо товарной ценности оно имеет ценность художественную, что выделяет его из группы любых других товаров. Остро встает вопрос отличия подделки, фальсификации, симуляции, обмана, попытки выдать за искусство то, что на него похоже, но им не является. Покупатель очень заинтересован понимать и отличать, он не хочет быть обманутым или отдавать свои деньги за хлам. Продавец и  автор  картины такого интереса не имеют.Наоборот – в условиях  сниженных моральных планок им легче «ловить рыбку в мутной воде».

 В целом неразбериха на артрынке и в артпространстве выгодна очень многим. Поэтому нечего надеяться на прорыв,  появление массовой грамотности и знаний в этой области у людей, поддержку наиболее толковых  специалистов, притока инвестиций в некоммерческие культурные проекты и т.п. В 20 веке вопрос отличия товарной ценности от художественной для искусства так  остро не стоял, потому  множества разработок по этой теме не наблюдалось.Их нет и  сейчас, т.к.  нет выгоды, практического смысла.  Имеется работа Р. Ингардена об этом, написанная давно в совершенно отличной от нынешней мировой и общественной обстановке. Рекомендую тем  кто возмущается, что нет литературы и исследований о худ. ценности, ввести эти слова в поисковик и поискать самостоятельно. Ищите и обрящете!… может быть

Теперь некоторые реплики по ходу текста А. Паранского (А.П.):

1) «То понимание искусства, сообразно которому мы оцениваем произведения изобразительного искусства в настоящий момент, сложилось в Западной Европе к середине 18-го века. Представления о пейзаже, портрете, натюрморте, сформированные тогда и представляющие собой некий оценочный с точки зрения стилистики,  мастерства и «количества души на кончике кисти» (А.П..) эталон, дошли до нашего времени»
—  То  понимание искусства в 18 веке и осталось. И если оно у  оппонента на уровне 18 века, то с этим надо что-то делать прежде чем браться оппонировать по теме. Нынешняя  ситуация и понимание искусства В КОРНЕ отличны от  ситуации 18 века, когда существовало единое искусство прекрасного. Сегодня мы имеем дробную хаотическую картину, с ярко выраженным делением искусства на традиционное-нетрадиционое, существующих в антагонизме,  и эстетику безобразного как полноправную часть этой противоречивой системы.

Деление НА ЖАНРЫ (пейзаж, портрет, натюрморт и пр.)  состоялись  и были осознаны (хотя существовали и ранее) в 17 (а не в 18) веке в Европе в рамках становления реализма как стиля. Эта аксиома всем известна. Тогда, в  т.н. «эпоху перехода» в Европе наблюдался процесс бифуркации (т.е. подобное нынешнему состояние деления, дробления системы) имевший место в  17 веке в Европе.

 Стили и жанры — это разные неперескающиеся параметры произведения. Они существуют взаимосочетаемо, но раздельно (в любом стиле могут быть представлены любые жанры. Любой жанр может быть представлен любым стилем). У оппонента же выходит что стиль это оценка жанра. Я не способна понять как такое возможно.

2) А.П. пишет: «Чтобы понять специфику того, что принято называть искусством, автор апеллирует к отечественным философам, чтобы они дали свои чёткие определения, помогающие отсечь те или иные явления, и отнести их к области искусства или не искусства, задавая, как кажется, риторический вопрос, за что, мол, они – философы, такие деньги получают (оговариваясь, правда, что «сколько получаете, на столько и думаете»), наивно полагая, что думать можно за деньги»  —  фраза подобная этой, подчеркивающей мою наивность и глупость, говорит о  неуважении  Паранского А. к оппоненту и как следствие о плохом воспитании. Он увлекся и залюбовался собой.

Ну во-первых, не  «аппелирует», а ИРОНИЧНО предлагает, задает риторический (т.е. самоочевидный, не требующий ответа, в том числе и А. Паранского) вопрос, оставляя за ним право понимать или не понимать очевидности, написанные русским языком, могу добавить, что он не  чувствует и не понимает иронии и как без этого можно вообще судить о современном искусстве, где ирония является типологическим признаком, мне не понятно.

3) Я не понимаю, весьма спорное, на мой взгляд, заявление 13-го эстетического конгресса.

«Тот или иной  предмет является произведением искусства, если в качестве такового его, кроме автора, оценивает хотя бы ОДИН человек». Также мне кажется спорным и заявление О.Несмеяновой, что «Тот или иной  предмет НЕ  является произведением искусства, если в качестве такового, его… оценивает хотя бы ОДИН человек».

Если в первом случае налицо явная профанация, то во втором, да простит меня автор – пренебрежение элементарными законами природы. Следуя «европейской» логике автора, выходит, что раз он  (она) не видит, что Земля круглая, то и не бывать этому…» — обращаю внимание, что  в моем тексте приводится  цитата с  полным указанием источников. К ним и претензии. Вместо этого масса претензий ко мне. Советую изучить курс формальной логики, тогда будет понятно что фразы логически равны по структуре и параметрам.

«Тот или иной  предмет является произведением искусства, если в качестве такового его, кроме автора, оценивает хотя бы ОДИН человек». = «Тот или иной  предмет НЕ  является произведением искусства, если в качестве такового, его… оценивает хотя бы ОДИН человек».

Если оппонента не устраивают законы  формальной аристотелевой(т.е. европейской) логики, то советую обратиться к другим типам логики, например математической логике Гёделя или буддистской, с другими типами посылок, умозаключения, аргумента и вывода.

4) Цитата А.П.: «И в завершение попытаюсь дать определение понятия ИСКУССТВО».

1. Это, обязательно, —  искусственно созданная и персонифицированная , т.е. сделанная конкретным человеком, группой людей, форма.

2. Эта форма, и тут я согласен с А.Фосийоном, обязательно должна опираться, базироваться, полагаться на вековые традиции. Без традиций – форма пуста.

3. Эта форма должна быть принята социумом, обозначена и сформулирована, как феномен – «ИСКУССТВО»

 — «А не замахнуться ли нам на Вильяма… понимаешь… нашего Шекспира?». Это серьезная претензия на премию Киото, обещанная тому кто даст определение искусству?

Фосийон — искусствовед, что допускает долю безответственности в теоретической части за то, что он писал. Кроме того, это мысли  30-х годов прошлого века, когда картина «ТОГО, ЧТО ЕСТЬ СЕГОДНЯ» в искусстве не могла еще быть ни осознана, ни адекватно оценена.