Познания в различных областях культуры, науки и общественной практики, несомненно, влияют на художественное творчество, развивают аналитические способности деятелей искусства и отражаются в их произведениях.

Как гласит мудрость одного старого анекдота – «Каждый писатель должен сначала быть читателем»! Но возникает вопрос, в какой степени? Ясно, что «Войну и Мир» не написать, не будучи Львом Толстым, не только по силе таланта, но и по происхождению и воспитанию. Но во всех ли видах искусства масштаб образованности автора, также влияет на глубину содержания и качество формы произведения, как в прозе, в частности в жанре исторического романа или, например, в эсеистике? Знание особенностей творчества постимпрессионистов помогло философу экзистенциалисту М. Хайдегеру написать своё известное эссе «Исток художественного творения», но что изменилось бы, например, в пожалуй, лучшей картине Гогена, глубоко «экзистенциалистского» содержания «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идём?» (1897-1898 гг.), если бы он был знаком (а из его биографии следует, что не был) с философским творчеством предшественника экзистенциализма С. Кьеркегора? Или, как случилось, что характер творчества ярких представителей экспрессионизма Дж. Энсора и Э. Мунка сформировался намного раньше, чем писателями-теоретиками во главе с Х. Вальденом, была опубликована идеология и придумано название этого известного направления искусства?

Даже в чисто концептуальных, минимальных, с пластической точки зрения направлениях современного искусства, при взаимодействии понятийно-рассудочной формы мышления и его образно-эмо­циональной формы, не избежать действия, т.н. формального или точнее формообразующего принципа. Какой бы ни была степень теоретической «подоплёки» творчества конкретного художника, в его произведениях она может проявляться только в овеществлённой, «сотканной» искусством образно-эмо­циональной форме, а значит, преобразовано. Только так, в конечном счёте, бывает явлена вся «мудрёность» замысла произведения, а при этом возможны самые неожиданные комбинации. Известно, что представители неоимпрессионизма, во главе с Ж. Сёра пытались основать свой художественный метод на данных точных наук, в первую очередь оптики, ища универсальный метод  живописи, но верно о значении их творчества высказался Ван Гог, отметив, что в истории искусства оно останется не благодаря учёной точности и универсальности, а скорее вопреки, в силу своей художественной самобытности.

Правда, существуют люди, для которых графика (картины-головоломки)                 М. Эшера являют собой пример более интеллектуального искусства, чем, например, полотна импрессионистов. Это дело вкуса, о котором, кстати, можно спорить, но, потребность наукообразия искусства, имеет и более драматическое продолжение в современной культуре, когда известные артефакты наделяются дополнительным, более чем спорным с научной точки зрения смыслом, от «тайнописи масонов на стенах готических соборов», до «Кода да Винчи».

Знание в сфере искусства можно разделить на следующие категории:

1)      знание об искусстве, о его историко-теоретических аспектах;

2)      знание о реальности, которое даётся нам посредством искусства, тут искусство выступает, как «частный случай» проблемы познания в целом, а в ряде случаев, как грань метафизики;

3)      формализованное художественное знание, т.е. та форма знания, которая непосредственно относится к практической, исполнительской стороне искусства.

Если формализованное художественное знание целиком структурировано в искусство и выражается в творческом акте непосредственно, то остальные формы знания, связанные с искусством, влияют на него, в той или иной степени, опосредовано. Они могут быть представлены в творениях искусства только в пределах процесса формализации, т.е. будучи «переведёнными» на язык искусства, влившись в него. Когда на его основе определятся качество и масштаб данных почерпнутых из науки или из других областей нашего интеллектуального опыта, способных отразиться в том или ином конкретном художественном произведении.

 Нужно согласиться с П. Валери, что «творения искусства являются дочерями своей же формы, формы, которая рождается раньше них». Следовательно, художественная форма даётся творческому сознанию в виде определённого содержания, которое можно корректировать, моделировать и развивать в процессе творческой деятельности. Художественная форма, несмотря на свою образно-эмоциональную природу, чувственный, вещественный характер своего воплощения в искусстве, каким-то образом «умна» и соотносима со знанием.

Художественная форма в определённых видах искусства, в литературе, например, как правило, проявляет больше «наглядной» связи со знанием научного, гуманитарного характера, с тем, что принято называть эрудицией, чем скажем, в изобразительном искусстве или, тем более в искусстве танца. Но,  это естественно не значит, что эрудиция к ним не относится и из-за этого другие виды искусства менее глубоки и интеллектуальны, чем литература.

В искусстве понятие обретает образную форму, а чувство действует подобно мысли; это, в конечном счёте, определяет и «вес интеллектуальной начинки» того или иного художественного произведения.

С указанными выше особенностями художественного познания связан «обратный эффект», т.е. возможность разочарования в действенности теоретических установок, основанных на общей эрудиции, которые наиболее рельефны в сфере современного искусства, так как, для него наиболее характерна тенденция концептуального обоснования, вразрез художественному исполнению.

В искусстве ничего не докажешь, если не покажешь; актуально не мнение, а умение; знать не достаточно, главное мочь! Нередко, произведения искусства лучше, а главное в смысловом отношении глубже получаются у авторов, с точки зрения книжной учености, малограмотных, чем у знатоков, которые на первый взгляд, «семи пядей во лбу».

Несмотря на весь масштаб эрудиции, определяемой в качестве теоретической базы наших художественных усилий, они могут оказаться бесплодными, не только в своём практически-художественном выражении, но, увы, являть собой пример интеллектуального словоблудия и с философской точки зрения.